В разделе:
Последняя новостьНет войне. Любовь победит.
Make Love, Not War. Все новости
WebMoney-кошелек Оксаны Панкеевой:
Z765938819912
Дружественное:
|  |
Бывает так…
…что ради жизни большинства один крайне любознательный, но жалкий человечек (хотя, вот тут вот заминки, не гном ли настоящий, полугном) должен пожертвовать собой.
О тошнота какая от всех этих самопожертвований берет, прикурил бы, да нельзя — беременность, ха… не своя, конечно, милейшей супруги, да и то — замечательно, изумительно, посмотреть бы, каким мальчишка вырастет, да нельзя, хотел бы, да нельзя! Дышать странно, слышать — как в тумане, неужели началось?
(А в особенности весьма дружелюбного большинства, дорогого и не очень, въедливого, нахального, чрезмерно досадливого, не очень-то приличного, но, как никак, родного, такого родного, что уж сильнее и нельзя хотеть жизнь отдать — а ведь глупости все это глупости, все про эту чертову жизнь…).
Никогда не боялся смерти, никогда за себя не боялся, да и бояться так и не научился должным образом — так лишь, тихо хмыкать и страшно белеть… И курить свою трубку, курить, покусывать, быть может, даже грызть, но…
Бывает так.
Бывает так, что все идет к тому, о чем никто и никогда бы не смог догадаться (даже все эти «Дельты» и «Каппы» вместе взятые), все идет к тому, к чему и шло испокон веков, бывает так…
…Бывает так, что все дураки, счастливые дураки, блаженные дураки, которые зачем-то против врагов сражались, зачем-то с какими-то врагами боролись, зачем-то куда-то шли, все (а в особенности один особливо нахальный, бешеный, больной да ядовитый на башку бабахнутый минстралиец) к чему-то стремились и чего-то страстно желали, боролись, сражались, любили, все они… Бывает, что все они, так ничего и поняв, не подумав (со всей свой полноценной и организованной магической мудростью, да, правильно, правильно, почтеннейший мэтр Истран, вы мне понимаетесь, вы…), кто же виновник всех бед, на ком же, собственно, отнюдь не косвенно вся эта чертова муть со всяческими «переворотами и Черными Властелинами» крутиться, да из-за кого все они опасности и подвергаться, так и не подумав… Вот, герои, понимаешь ли — решили спасти мир! А с тем с воодушевлением (и не бывалым, смею заметить) кого-то ринулись убивать, пленять, резать, после с исключительным оптимизмом праздновать «торжественное воссоединение пропащего Семейства», с какими-то обкурившимися эльфами брататься и выигрывать хитро спланированную войну…
Им же и спланированную, кстати. Эх…
Бывает так, что ни один (ха, да, да, ведь думать не умеют, думать не умеют) из тех милейших дураков (истинно, небо блаженным благоволит, влюбленным и влюбленным мистралийцам!) так и не понял, что играли (сражались, рубились, красочно и художественно страдали и находили) они зря. И что для полноты картины сладостного хэппи-энда один странный, длинный и нескладный, как кочерга, но и крайне сообразительный да пытливый король должен умереть.
Бывает так?
Бывает так…
«Не волнуйтесь, — смешок, — ваше величество, больно не будет»
Больно? Волноваться? Что за бред!
Нужно думать, думать, анализировать, размышлять да спички где-то добыть, а за себя бояться глупо. Никогда не боялся, к тому же, да не буду, не умею просто, верно когда-то предполагал Жак… А что до того, как там все потом сложиться, как там непутевый драгоценный алкоголик Элмар (и, по совместительству, нежно любимый кузен) себя вести начнет и кого сразу позорить. И как будет себя некий весьма вспыльчивый неудержимый товарищ Кантор вести, и сколько ж будет убиваться бедная Ольга, в каких количествах (впрочем, это несоизмеримое буйство жидкости вот уже сейчас путем некоторых логических измышлений можно вычислить — эх, казну разорит, хотя ладно, жалко что ли, пусть спивается, ежели так легче) Жак будет надираться, какими странными тягами потреблять всяческое возмутительное непотребство, и что… Но об этом думать категорически запрещено!
Бывает так.
Смешок, усталый вздох, на невозмутимое: «Ваше величество, все в порядке, прошу вас ознакомиться с этим документами после бала, с вашего позволения?» дьявольски исполнительного Флавиуса лишь усталый, рассеянный кивок:
- Все в порядке, только вот, ежели тебе не терпится, совершенно закончились спички. Но и отравлять воздух занятым интереснейшим положением дамам в высшей мере подло, себе настроение портить и без курева изводиться — тем более. Хм, выйду-ка я, пожалуй, на балкон, компанию себе прихвачу «из скучающих» (хотя таких и незаметно что-то), и… Только…
- Ваше величест… — уточняет почтеннейший дознаватель, с некоторой рассеянностью, проступающей на внушительном хладнокровном челе, следя за тем, как тот самый «любознательный и докучливый» легким движением ноздрей давит зевок. — Вы утомились? Быть может, кофе?
- Да ты что, Флавиус! — журит высочество, с досадливым смехом оглядывая бесполезную трубку. — Да какое кофе может вообще быть на официальной королевской вечеринке, согласованной с победой над Многочисленными Силами Зла! Трепетно отнесись к этому, запомни хорошенько, а не скалься вот так неподобающе — знаю твои ужимки… Я так обычно с Кантором разговариваю, ты уж прости, что-то слегка не в себе сегодня голова… Хотя, не отказался бы от чашечки, что-то в сон клонит, да и ты, видно, впервые видишь, как я утомляюсь, вот и истерить принимаешься, за кого меня держишь — за стальную кочергу, что ли?! Кто я вам — король или хрен собачий?! Хотя, согласен, название просто идиотское, но положение героев обязывает, и, к тому же, мне думается, что…
Зевок. Подозрительный вздох, и легкий смешок понимания…
- Пора? — впервые вижу, как белеют его губы, вот странно, не лицо, нет, оно невозмутимо и собранно, как всегда, да, кажется, слегка жестоко, а вот губы, и в глазах на мгновенье отражается доподлинная тоска… И ты понял, дружище. И ты наконец-то осознал, что твоей чудной и странноватый король все же не шутит и собрался умирать. Но вот ведь удивительный человек, этот почтеннейший хинийский мэтр Флавиус! Даже сейчас не может расслабиться, пень бесчувственный, а вон как все веселятся… и чего, спрашивается, так белеть?! Ведь все же уже обсудили, все согласовали, раздали все приказы!
Так нет же — едва не поседел, хорошо, взял себя в руки. И почему слипаются глаза? Обычно же на сон хватало не больше четырех часов, верно, так милосердные враги охарактеризовали «не больно».
Укольчик в попку, мать его за ногу! Чхать на них, пока же все так хорошо…
Вот, посмотрите-ка! С каким-то сомнением потихоньку раскручивается да принимается веселиться вечно злой (и, кажется, пьяный) товарищ Кантор, так называемый «горячий минстралийский парень» (и злостный убийца со стажем). Он, конечно, с некоторых пор не перестает подозрительно коситься на новоявленных родственничков. А семейка Рельмо (кузенов-то сколько, плодовитые-то какие, и все именитые, страсть просто, куда деваться, хотелось бы плюнуть всем на плешь — благо заслужили — да некуда, некуда, всех достал!) с принятым в Клан сынком изрядно не мелочиться, попыхивает глазами да сканирует, радуется и знай себе раздает сладкие улыбочки крайне извращенного содержания. На право и налево. Вот себя, собственно, достопочтенный дедушка Макс собственноручно от смущения за косу дергает, эх, так от нее три волосинки ж осталось, поаккуратнее! А то чего еще не случиться… Веселится плаксивый и скромный товарищ Пессионарио (да он же многомудрый вождь a.k.a идеолог героических Повстанцев), и они пасутся где-то поблизости. Все веселятся, хохочет Ольга, надирается Эльмар, беззаботно смеется Жак, скромно улыбается Тереза, кого тут только нет… И Кира.
- Пора.
Бывает так…
Бывает так, что свора любимейших и обожаемых дураков так и не сложились умами понять главного, не сложились вычислить того, на ком свивались в узелки все цепочки и, выиграв победу над падшим Злом, дали ему потрясающую воображение возможность оступиться, поскользнуться, правда, все же, знатно, но крайне незначительно ушибиться, а потом подготовить торжественный налет… Такой, при котором не выжил бы ни кто. И не Семейка эта чертова, не менее обозленный минстралиец (тот, тот, горячий, вышеупомянутый), ни милейшая Ольга с ее вечными улыбками, ни гордецы из «Дельты», ни герой Эльмар, ни шут, ни…
Бывает так. Он нужен был им сразу. А тут такая кутерьма началась, что и сам-то до последнего момента буквально не мог догадаться, сам, покуда… торжествующая Злобствующая Верхушка не заглянула как-то на полуночный чаек. И не разъяснила без базара положение дел.
Бывает так?!
Бывает… так.
- Ваше величество? Вы… уже? — да что это с ним в самом деле, еще бы трястись не начал, тоже мне –хваленая хинская выдержка, тьфу на эдакое самоуправство… Ведь сам при договоре присутствовал, молчал, стискивал зубы с самым холодным и высокомерным видом, да только на точке размашистой королевской подписи лишь на мгновенье прикрыл глаза, а потом…
«Не больно, ваше величество. Легкая усталость и… сон. И все. Но они будут жить, будут…»
Она будет жить, остальные любимые конечно, но не такие дорогие, вот и…
- Да. — С трудом разлепил глаза благоразумный и до верности безрассудный король, как бы невзначай подпирая щеку рукой. — Ты… ты помнишь, что я тебе приказывал. Никакой паники. Немедленнейшая коронация, свадьба, свадьба и… упорядочение законного королевского наследника. Ах, да, еще этому неугомонному Кантору и его новоявленной Семейке передай, конечно же, мои скорейшие свадебные пожелания, и… И… Кире… Кире скажи, — черт, а язык-то почему заплетается, мать его так за ногу… — Скажи Кире, что она…
- Ваше величество?!
- Передай, что… лучше никого не было и…
- Ваше… величество?
- И… и никогда не будет, все… для нее…
- Ваше…
- Все.
- Ваше величество! Ва-а-а-аш…
Бывает так, что ради жизни кучки упрямых, гордых, плаксивых и неизменно пламенно да кропотливо обожаемых людей один необратимо любопытный и глупый король должен умереть. А раз должен… Ну, они, конечно, с тем договором еще намучаются да вот потом лишь перепроверят и начнут на себе волосы драть, но…
Тогда будет уже слишком поздно? Для кого — для них, для него, для… нее?..
Что за глупость, ха, ха…
Крик, какой-то звон, все оборачиваются, все смотрят туда, откуда по плитам звонко хрустнула старая трубка… Там, туда, где…
Где на кресле, небрежно закинув одну длиннющую ногу на такую же вторую да щекой прикорнув в огромной ладони, мирно спит его величество Шеллар III. О, невыносимый, любопытный, отвратный, неукоснительно вежливый, мерзкий, занудливый, паршивый, благородный, могучий, сильнейший, величайший, и… Спит?! Что за шутки? И Флавиуса не видать, только же стоял рядом с креслом, какие-то бумаги совал, нет ведь, додумался — в такие-то тожество, а все о работе…
- Шеллар?.. — королева медленно оборачивается, в легкой растерянности, смущенно улыбаясь, но, кажется, лишь потому, что секунду назад заливисто хохотала да все никак не может отойти. Кто-то понимает первым. Макс хмуриться, от косы в минуту остаются жалкие клочки, ну, что-то костенеет, разворачиваются все… Вот странно, секунду же танцевали, кружились в вальсе да от смеху лопались, а теперь растерянно (раздражено, пьяно и сумрачно) молчат… Сотни, тысячи — а молчат, ничего не понимая да явственно сознавая, что что-то в милейшем Праздновании Победы пошло не так.
И только самые-самые близкие, «глупые и любимые» так белеют, холодеют и неосознанно хватаются за сердца, что всем становиться ясно — не просто не так, а катастрофически, непоправимо, странно да не жутко ежели, это невозможно…
- Шеллар, ты… — королева плещет подолом, — чего?! Ты… Шеллар?.. Ше… Шеллар! Ты… Проснись! Какого черта! — застывает, костенеет, делает робкий шаг…
- Шеллар! Шеллар?! ШЕЛЛАР!!!
Бывает так, что когда королева шепчет, в диком ужасе делая крохотные шажки к трону, когда верный (гм, а вот тут бы еще трижды поспорить!) телохранитель на глазах седеет, клокочет: «Не чувствую… я его… вообще… как будто… будто бы он…», сильнейший кузен бьется в припадке, как-то странно и неестественно начинает похихикивать любезный шут, ну, а дражайшие ж гости застывают, от паники обратившись в мраморные изваяния…
Бывает так.
Все на ком-то крепиться, все припадочные на ком-то держаться, и это кто-то неизменно должен всем помогать.
Всех спасать, все решать, плохих — вешать, добрых — сажать, и думать, думать, думать, думать…
Бывает так, что слез недостаточно, бывает так, что нет ни магии, ни крика…
Бывает так.
Бывает…
…так. Jin_Dalalay
|
