В разделе:
Последняя новостьНет войне. Любовь победит.
Make Love, Not War. Все новости
WebMoney-кошелек Оксаны Панкеевой:
Z765938819912
Дружественное:
|  |
Зал приемов в Кастель Коронадо, праздник, посвященный восстановлению мистралийской монархии, куча коронованных особ и просто важных гостей... почти выздоровевший Кантор сидит за роялем, к которому его толкнул окончательно вернувшийся Огонь, выстукивает по клавишам мелодию... Облокотившись о рояль, Ольга с обожанием созерцает своего безумного мистралийца, живого наперекор всему и вся... вокруг рояля собираются потихоньку придворные музыканты, привлеченные мелодией и невиданным по силе Огнем не известного им собрата по ремеслу… Кантор играет… мелодия, которая стучалась в его больную голову все последние дни, с каждым пассажем становится все ясней и ярче, на нее уже нанизываются слова… Кантор начинает даже намурлыкивать что-то… и слышит рядом огорченный вздох… замолкает… ловит за камзол молоденького придворного певца. Проигрывает еще раз сложившуюся мелодию.
— Споешь? Слова я подскажу.
— Спою, — кивает малость струхнувший певец.
…к роялю Кантора один за другим присоединяются придворные музыканты, молоденький певец старательно выводит чужие слова на чужую мелодию… Кастель Коронадо рыдает, потому что со всеми этими битвами-госпиталями Кантор в очередной раз потерял экранирующий амулет… Его величество Шеллар Третий не рыдает, его-то амулет при нем… Он просто тихо плачет, потому что и с амулетом лучше других понимает, о чем поет чужим голосом Кантор…
Эльвира, наконец, сменила гнев на милость, чем безмерно осчастливила почти выздоровевшего Плаксу. Дулась и размышляла она достаточно долго, чтобы ко времени помолвки Кантор уже сносно держался на ногах и мог праздновать вместе с приятелем, не рискуя огорчить — или порадовать, это уж кому как, — гостей внезапным обмороком. Его величество Орландо Второй радовался возвращению любимой истово и искренне, его радость расплескивалась по Кастель Коронадо легкими сверкающими волнами, на время вымывая из гостей королевской резиденции всяческие мысли о политических играх, интригах и просто мелком пакостничестве.
В необходимую меру пьяный и счастливый, Кантор успешно пообщался с ортанскими знакомыми, поцапался с Шелларом, отчего настроение у мистралийского кабальеро немедленно поднялось еще выше, перетанцевал со всеми дамами, которые, на его взгляд, нуждались в его внимании, и теперь легко скользил меж гостями в поисках Ольги. Голова слегка кружилась, хотелось смеяться, плясать или отчебучить что-нибудь этакое… И товарищ Кантор сверкал улыбкой, сыпал шуточками и комплиментами, двигаясь словно в сияющем золотом вихре. Его величество Шеллар Третий тихо вздохнул, наблюдая из королевской ложи, как дон Диего пересекает полный гостей зал. Эта парочка мистралийских эмпатов сумела растормошить даже Киру, и ее величество заразительно смеялась вместе с графом Гаэтано…
Кантор наконец обнаружил Ольгу, легко подхватил на руки и закружился вместе с нею под последние такты серенады, которую исполнял придворный оркестр.
— Пусти, — смеялась Ольга, шутливо вырываясь из крепких рук возлюбленного, — сам упадешь и меня уронишь!
— Ни за что! — хохоча, выкрикнул мистралиец, покачнулся, поставил свою даму на пол и упал на удачно подвернувшийся табурет. Похоже, для подобных физических упражнений он был еще слабоват. Раздался жалобный мелодичный звук, и Кантор обнаружил, что оперся о раскрытую клавиатуру рояля, пьяно хихикнул, однако локоть с клавиш убрал. Их с Ольгой угораздило приземлиться посреди оркестра, к счастью, музыканты как раз разбредались на перерыв, и можно было передохнуть, не трогаясь с места. Достойный кабальеро звонко щелкнул пальцами и перед ним тут же возник, откликнувшись на безмолвный эмпатический зов, лакей с подносом, уставленным бокалами. Кантор взял пару, один протянул Ольге, из второго отхлебнул сам и поставил на крышку рояля, взгляд его скользнул по черно-белым клавишам, палец, словно сам собою, тюкнул клавишу, другую… Под жизнерадостное щебетание Ольги, живописавшей очередную выходку принца-бастарда Элмара, мистралиец, не замечая, что делает, изобразил тему недавно отзвучавшей серенады, написанной, кстати великим маэстро Эль Драко.
Ольга отпила из бокала и затихла. Кантор, задумчиво склонив голову, выстукивал по клавишам уже совсем другую мелодию, сначала показавшуюся девушке незнакомой. Постепенно она начала различать отдельные кусочки, которые слышала раньше, Диего частенько насвистывал какие-то мелодийки во время их совместного ничегонеделанья. Раздавшийся с разных сторон шорох на мгновение отвлек Ольгу: музыканты придворного оркестра возвращались с перерыва, впрочем, они старались шуметь как можно меньше, странно поглядывая на Кантора. Девушка успокоилась и в безмолвном обожании уставилась на своего безумного мистралийца, живого наперекор всему и вся.
Согретый любящим Ольгиным взглядом, Диего все глубже погружался в золотое сияние сегодняшнего безумного вечера. Уплывали, пропадая без следа, блеск многочисленных свечей и разноголосый шум подвыпивших знатных гостей, мелодия, которая стучалась в его больную голову все последние дни, с каждым пассажем становилась ясней и ярче, из неведомых глубин выплывали строки, легко нанизываясь на нить мелодии. «…разменял лицо, судьбу и память… душа по лезвию клинка брела … пустой очаг промерз …» Забывшись, он начал намурлыкивать слова…
Глубокий разочарованный вдох прервал медитацию Кантора. Он вскинул голову и уткнулся взглядом в круглые от потрясения глаза молоденького придворного певца. Парень начал испуганно пятиться, но мистралиец ловко уцепил его за камзол, подтащил поближе, и, не отпуская беднягу, одной рукой наиграл мелодию.
— Споешь? Слова подскажу.
— Спою, — выдавил струхнувший певец.
— Смотри, здесь так, — въедливо объяснял Кантор, пальцы его стремительно порхали над клавишами, — в припеве переход, а во втором куплете…
Парень торопливо кивал. Придворные музыканты бесшумно разбирали инструменты, потрясенные творившимся на их глазах волшебством.
Звонкие, чистые аккорды вступления рассыпались по залу, обещая грозу, смерть, жизнь, шквал… в мелодию вплелся негромкий ритмичный голос барабанов, жалобно вскрикнула гитара. Придворные музыканты умело подхватывали мелодию.
«Душа сорвалась в бездну!..»
Его величество Шеллар Третий сглотнул застрявший в горле комок и покосился на всхлипывающего графа Гаэтано. Ее величество Кира глотала слезы, сжимая в руке забытый носовой платок. «Ах, поганец!» — думал Шеллар, — «где опять его амулет?!.»
«Чужие ритмы отсчитали пульс…»
Молоденький певец старательно выводил чужие слова на чужую мелодию, а Кастель Коронадо рыдал, — потому что со всеми этими битвами-госпиталями Кантор в очередной раз потерял экранирующий амулет.
«…смерть четвертая пришла и увела в последний бой.»
На мгновение Шеллару захотелось сорвать свой экранирующий амулет, но его величество подавил сей неподобающий порыв, — зачем, он и с амулетом лучше других понимает, о чем поет чужим голосом Кантор…
С последним отзвучавшим аккордом на Кастель Коронадо на долгое мгновение обрушилась тишина — и взорвалась потрясенным восторгом.
— Маэстро!
— Маэстро!!
— Браво!..
Придворный певец тяжело опустился прямо на пол и замер, уткнувшись лицом в колени. Музыканты нестройно поднялись с мест, обернулись к Диего и поклонились, как один.
Кантор сидел, уперев в колени локти и уронив в ладони лицо. Очнувшаяся Ольга нерешительно провела пальцами по гладким блестящим волосам возлюбленного, Диего поднял голову. Улыбка его была растерянной и счастливой, а глаза подозрительно блестели. Неуловимо быстрым движением он поймал девушку за запястье и встал, в лицо ударил шквал восторга, взгляд испуганно метнулся по залу. Кантор неловко поклонился, выдернул Ольгу из-за плавного изгиба рояля, подхватил девушку за талию и стремительным шагом вылетел с нею на балкон, это здорово походило на бегство.
— К нему вернулся Огонь, — прозвучал за правым плечом Шеллара потрясенный шепот Орландо.
— К Диего? — уточнил любопытный Мафей.
— Эль Драко, — выдохнул мистралийский король.
Ольга тихонько пробралась в спальню. Залитое лунным серебром окно обрамляло знакомый темный силуэт, девушка перевела дух — Диего никуда не пропал. Некоторое время она простояла, прижавшись к косяку, приходила в себя, выплывая из затопившего по самую макушку облегчения. С ним ничего не случилось, вот он здесь, живой, не сбежал.
— Ольга? — неуверенно вопросил мистралийский кабальеро.
— Ага, я, — разулыбалась девушка, затеплила лампу, подошла, заглянула в лицо. — У тебя опять болит голова?
— Когда ты рядом, не болит, и чем ты ближе, тем лучше, — улыбнулся Диего и повел свою девушку к кровати, их отражения всколыхнули покой громадного зеркала в тяжелой серебряной раме. Мистралиец точно споткнулся. Потянул с растрепавшегося хвоста шнурок, тряхнул головой. Отросшие волосы упали на плечи.
— Ножницы. Ольга, дай мне ножницы!
— Ножницы? — растерялась та.
— Ножницы, нож! Что режет!
Ольга суетливо заметалась по комнате. Были же ножницы! Не далее как утром она ими коверкала свое платье! С туалетного столика посыпались книги, забытая кофейная чашка разбилась с нежным звоном, зато обнаружился искомый портновский инструмент.
— Вот.
Кантор выхватил у нее из рук большие блестящие ножницы, сгреб в охапку волосы надо лбом и лихо щелкнул портновским орудием, гладкие черные пряди осыпались на пол. Кантор потряс головой. Челка получилась длинная и косая к тому же, но это было не важно, — теперь из зеркала на него смотрел бард.
На мгновение Ольге показалось, что она не переживет второго потрясения за этот сумасшедший вечер. Как она была слепа! Она столько раз вспоминала красавца барда, каким увидела впервые в Лабиринте, она столько раз смотрела на его портрет! Почему она не видела раньше? Да, у него другое лицо, другая прическа, но эта его улыбка, этот огонь, эта бесшабашная чертовщинка в глазах!.. И сколько раз говорил Диего, чтобы она не думала о своем «мертвом супруге» и проклятии! Он-то знал! С самого начала! Потому что...
— Эль Драко? — прошептала Ольга. Коснулась родного, другого, знакомого и все же — того самого лица, провела пальцами по щеке. И тут до нее дошло, что возлюбленного бьет нервная дрожь. Она обняла его, уткнулась носом в обтянутую шелковой рубашкой грудь.
— Диего, родной мой убийца... ты... ты и есть мой «мертвый супруг»...
— Я... Да. Ольга, прости...
— За что? Дурачок ты мой... — Ольга покрепче обняла своего драгоценного убийцу и барда.
Убийца и бард неуверенно коснулся плеч любимой девушки, погладил ее по голове, бережно обнял. Они долго стояли так, прижавшись друг к другу, пока Кантор не произнес охрипшим от нежности голосом:
— Пойдем. Полный текст песни Кантора Я умер дважды,
Разменял лицо, судьбу и память
На жизнь.
Остался нем,
Забыл плетенья слов и нот.
Слова кинжалов,
Многоточья пуль остались мне.
Душа по лезвию клинка брела во сне,
Кровоточили ноги.
Пустой очаг промерз до дна.
Но третья смерть, петляя в Лабиринте,
Ошиблась дверью.
Под босой стопою
Осколками рассыпался клинок,
Душа сорвалась в бездну.
Чужие песни
Поймали сетью непривычных слов,
Чужие ритмы отсчитали пульс,
Чужой Огонь согрел.
Я не поверил.
И смерть четвертая пришла и увела
В последний бой.
Судьба смеялась.
Неспетой песне
Наплевать на порванные связки,
На паутину, боль,
Оплаченную смерть.
Живой, я раздаю долги
Здесь и сейчас.
Любовь моя, прости,
Хлещет музыка горлом. Донна Дьего & Аэрдин
|
