В разделе:
Последняя новостьНет войне. Любовь победит.
Make Love, Not War. Все новости
WebMoney-кошелек Оксаны Панкеевой:
Z765938819912
Дружественное:
|  |
Описанные события восстановлены по не проверенным источникам и могли происходить немного иначе, или не иметь места вовсе.
Пробуждение было обычным. Старая, она же бессмертная, Нарна давно уже просыпалась так. Ни видений, ни простых и почти уютных кошмаров. Только тихая пустота. Звякнула колокольчиком, подзывая служителя. Приняла от него уже готовую чашку, с горячим отваром. Поднявшись на подушке повыше и прихлебывая, задумалась ни о чем. Исщербленный фарфор,зажатый в руке, помогал ей в этом. Он хранил отпечаток долго времени, которое этот несчастный сосуд верой и правдой прослужил ей. От самого Падения, 170 лет. И, если приглядеться, как умела только она, то можно прочесть те мысли и дела, которым чашка была свидетелем. Хроника борьбы и поражений. Одни удалось чудом пережить, другие предотвратить. А одно от другого отличить не всегда можно, даже по прошествии лет. Но это давно было. Никаких судьбоносных приказов в последнее время она не отдавала. Подобно древнему поезду, приближающемуся к тоннелю, судьба шла в одном направлении. Когда-то, еще в детстве, она неслась на таком поезде. Тогда маленькой девочке виделось, как из привычного мира ее неотвратимо влечет в наполненную тенями темноту. Так и сейчас. Ее влечет, сильно и неотвратимо к новому тоннелю. Но выхода с другой стороны не будет. Смотрящие на нее с покорностью и благоговением жители общины этого не знали. Верили ей. И она не отводила взор от их таких разных, зрячих и не зрячих глаз.
Облачившись в мантию, которая казалась сшитой из мешков, вышла во двор. Интересно, раньше небо было такого же мутного цвета? Или ее глаза утратили зоркость. Или проклятое Падение изменило не только тела и души живущих, но и небесный свод. А спросить не у кого. Мутанты не знают, каким оно было раньше. А самозванный повелитель не станет с ней говорить. Он придет за ее силой и жизнью. Нарна готова к неизбежному. Это началось давно. Живущие не знали о времени до Падения. Немногие хранящиеся книги казались им полными фантазий. Мир, где не надо прятаться и бежать, давно поселился у детских постелей, но в него не верили даже дети. А потом, когда воля и разум уцелевших была раздавлена Падением. Когда выползшие из убежищ вглядывались в сумрак, пахнущий кирпичной пылью и смертью. Уцелевшие пришли к ней и сказали «Веди нас, видящая незримое». И она повела. Нарна медленно прошла по двору. Ей кланялись, иногда просили мелкого бытового совета. Арру устремилась к ней, и начала что-то щебетать. Нарна позвала ее в свою хижину. В Оазисах каждый житель имел генетический паспорт. Они так тряслись над своими генами, что стали напоминать аристократию прошлого, гордящуюся древностью рода. Имеющие индекс ниже Н , жили внутри стены, но не имели репродуктивных прав. Мутанты типа1 — селились в городе снаружи стены. А остальные не допускались или уничтожались. Никакие причины не могли этому помешать. Ни разум, порой превосходящий норму. Ни странные способности, которые могли помогать жить, не служили основанием для исключений. Иногда Нарна посылала за такими, либо перехватывала на пути к оазисам. Арру,Ящерка, чье данное при рождении имя никто не мог произнести, была бы обречена. Но ее выкрали и Бессмертная надеялась вырастить из не достойную подмогу себе. Таких было всего двое. Но первая пропала не за долго до того, как пошел слух о пришедшем Повелителе — 20 лет назад. В хижине предложила сесть и невольно залюбовалась. Когда Арру принесли, то поначалу хотели согласится со старейшинами 2-го Оазиса. Крошечное тельце напоминало трупик ящерки. Даже слышался ропот, ведь лишний рот и никакой пользы. Но теперь, об этом никто не вспоминал. Напротив восседала девушка, которую не портила ни чешуйчатый узор кожи, ни черные, без радужки, не мигающие глаза. Что только не творилось в первые десятилетия! Какими только уродцами не полнилась земля. И чешуйчатые, и двухголовые и те, чей облик язык не поворачивался описать. Практически все умирали в первые минуты жизни либо их умертвляли, либо просто не долго жили. Нимало добавил страдания панически принятый закон о генетической чистоте. Этот закон был вторым, после Падения. Первым было решение о создании конфедерации. Сейчас она объединяла даже бывших врагов. Но постепенно и общины, проживающие за пределами оазисов, создали подобие конфедерации. Со временем сработал отбор и никакой внешний вид не мог оттолкнуть от того, кто мог работать, а когда стали проявляться качества иные...
— Что будет угодно видящей незримое? — спросила Арру почтительно, но не подобострастно. Она-то видела тоже не только то, что доступно каждому.
— Присядь рядом. Слушай повесть о прошлом.
* * * *
Нарнина проснулась, как зачастую бывало, от крика. Своего собственного. «Когда же это прекратится!» — вздох со слезой в голосе. И в ответе того, кто пару минут назад воплощал судьбу, было презрение и насмешка .Не двигаясь, откинувшись на подушке она смотрела в глаза подступающему рассвету и молила прогнать морок. И, как и прежде, он внимал мольбе. И даже самые наблюдательные коллеги не замечали в ее глазах страх.
И каких только специалистов не пришлось пройти за этот неполный год. С того проклятого момента, когда она согласилась на заманчивое предложение принять участие в проекте «Канал». Кто-то проводил с ней долгие беседы, заставляя вспоминать всю жизнь. Кто-то прописывал таблетки, лишающие снов ночью, затуманивающие дни. А колдунья, к которой ее привела как-то школьная подруга, долго смотрела в шар, плела о рассеченной судьбе и проводила до двери, с видимым усилием соблюдая приличия. С раннего детства она иногда просыпалась, среди ночи и не могла потом вспомнить от чего. По прошествии некоторого времени, слушая новости, сплетни соседок, читая газету вспоминала то пробуждение. И словно обливалась ледяной водой и была готова крикнуть » — Я знала!» Подруги на нее косились, а когда она оказывалась права, то терялись и переводили разговор на другие темы. Надо ли говорить, что подруг у нее скоро не стало. Но время шло. Она нашла свое призвание в мире цифр. Ее интуиция и умение подводить, казалось бы, под фантазии базу привлекло внимание. О фантазии никто не знал, что обернулось сначала званием «юное дарование». А после школы переросло в некоторую известность в узких кругах. Кто знал, что однажды ее имя прозвучит в некоем помещении, которое обозначается поднятием глаз к потолку? Кто знал, что закрытое расследование в Большом доме не выявит утечки информации? Значит, дипломная работа некоей студентки на закрытую тему есть совпадение. И в этом помещении, среди бумаг, прокуренных деревянных панелей и железных шкафов, прозвучало желание познакомиться с автором «совпадения» поближе.
— Профессор Сверс! — Зычно провозгласил декан, пропуская в зал нового члена комиссии. Он прошествовал мимо декана, который не удержался от легкого прогиба позвоночника. Обведя зал взглядом, Сверс улыбнулся и сел в предназначенное ему кресло, попросил начинать. В этот миг в глубине трех десятков пар глаз метались чувства в диапазоне от глубокой тоски «не сдам» до сладостной дрожи «заметят». Поскольку среди всех потоков студентов физико-технической академии не нашлось бы ни одного, кто бы не знал этого имени и кто бы не недоумевал видя этого сухопарого, начавшего сидеть мужчину, на экзамене. Все говорили, что он давно отошел от дел, говорили, что его эксперименты увенчались успехом, говорили, что он не то в психушке, не то на военной базе. Одной теории многомерного пространства было достаточно для славы. А слухов о странных делах вокруг Нижнечегинской базы хватало для пугающей ауры тайн. И никто не узнал, что одно сердце при звуке славного имени пропустило удар. Она его уже видела однажды, за миг до пробуждения, и не в профессорской мантии, и не с вежливой улыбкой на губах. Но тем утром, против обыкновения, она не забыла сон и люди ей казались тогда мотыльками, увидевшими свет зажженой свечи. Задания были в меру просты и в меру интересны, но присутствие Свеса добавляло и волнение и ожидание. Поскольку его присутствие убирало версию о помешательстве, то добавлялся вес версии о военной карьере, ибо только самый тщеславный не мечтал о ней. Остальные предпочитали уверенность статье в журнале за своей подписью: о статье в научном журнале узнают не многие, а работа на новейшем оборудовании и щедрое финансирование открывало далекие горизонты. Она не думала об этом, разве самую малость и иногда ей казалось, что профессор смотрит только на нее. И взгляд этот она тоже где-то видела. И как он наполняется ужасом тоже. То впечатление усилилось потом, когда стала дипломированным специалистом. После того, как из выпускников были отобраны кандидаты для военной карьеры она чуть успокоилась, но преждевременно. Она оказалась в списке из тех,что не публикуются и не вывешиваются на всеобщее обозрение. Просто ее пригласили «побеседовать». Этот день не померк и после прожитых лет. Длинный коридор. Красная, чуть вытертая ковровая дорожка. Резные дубовые панели. Струящийся сквозь высокие окна свет позднего лета, двери кабинетов администрации. Стук клавиатуры и медленный разговор секретарш. И ждущая ее высокая дверь.
— Пожалуйста, присаживайтесь. Сказал профессор Сверс. Декан вежливо улыбнулся, кивнув на ее приветствие. Но в его глазах мелькнуло что-то плохо подходящее улыбке. Настороженность, решила она.
— Ваши результаты впечатляют. Продолжал профессор, опустившись в глубокое мягкое кресло. — Но способ решения последней задачи не стандартен. Он полностью совпадает с вашей работой. Но мне, и людям, которых я представляю трудно поверить, что авторство только ваше. Пожалуйста, заполните места в этом уравнении. Он протянул несколько листков.
Понятно, не верят. Хотя, если вдуматься, они правы — Подумала она. Вот только не понятно, почему такая величина, как профессор занимается работой какой-то студентки. Разбор порученной работы не занял много времени. И предложение продолжить работу в некоем учреждении не подразумевало отказа, а под руководством самого, тем более. Институт располагался за городом, среди садов. Его четыре этажа практически терялись между холмами, а летом полностью закрывался листвой. Здание, построенное в стиле кубизма было идеалом своего стиля. Гармония простых и благородных форм. Настоящая цитадель науки. Навевало надежды что именно отсюда в мир придет нечто светлое. Невзирая на прошедшие годы, оно продолжало является во снах. Внутри длинные коридоры обшитые мрамором. Прячущиеся за незаметными поворотами микро садики с кадками, напоминающие скорее санаторий, чем передний край науки. Сама атмосфера настраивала на задумчивый лад. Мысли становились такими же темными и тихими, чтобы вспыхнуть, как свет в витраже, новой догадкой. Почтительные вахтеры на входе. Из окон только стена листвы, на которую не устаешь смотреть. Уютный мирок. Башня из слоновой кости, опутанная скрытыми чарами. Как выяснилось позже, его защищали не только деревья. В паре километров располагалась крупная часть ПВО, с непропорционально увеличенной охраной. Но редко кто связывал это с таким соседством.
— Вы затронули в своей работе возможность создания межпространственных связей в точках напряжения. В точках, где сходятся силовые линии. Линии, которые связывают нашу планету с влиянием других небесных тел. Вы пытаетесь доказать, что в определенный момент в ткани нашего пространства открывается окно через которое можно увидеть некий мир, который отличен от нашего. Не только увидеть, но и проникнуть в него. Вы полагаете, что напряжения можно просчитать заранее и, при некоторой стимуляции можно упомянутое «окно» создать и удерживать на необходимое время.
— Именно так, профессор.
— И что я могу на это вам сказать, юная леди — он сделал паузу и долго смотрел ей в лицо. — Вы правы. Так и есть. Более того, такие «окна» существуют и ваша тематика уже разрабатывается несколько лет. Именно поэтому ваша работа заинтересовала нас, поэтому вас пришлось проверять, даже не очень вежливо. За что извините, но не отчаивайтесь от того, что не вы первая. У нас еще много вопросов, на которые стоит ответить. И, что-то мне подсказывает, вы сможете это сделать. Много лет бродили слухи и байки о неких местах, где пропадают люди. О странных голосах, сопровождающих такие исчезновения. О том, что вместо пропавших иногда приходят другие люди, странного облика. И не только люди. И не только облик удивляет, а то и поражает в пришельцах. Мнение, что они переносятся в другие миры далеко не ново. Некоторое время назад, на волне научного прогресса появилась даже секта, пророчащая прибытие благих гостей, принесущих новый закон и золотой век. Журналы, в которых описываются приключения пропавших, занимали место в десятке лидеров продаж, наука молчала, но молчание не всегда означает пассивность. Когда профессор создал свою теорию, то многие обвинили его в потакании низменным вкусам. Что человек, способный прославить свое имя и родную науку зарыл талант. Когда некоторые выводы стали подверждаться, разговоры стали осторожней, а позже профессор исчез. Поползли слухи. И вот результат: пять лет действует установка, способная перенести любой груз в некое место, которое ничем не отличалось от известного нам мира. Стержень — природный выход, который можно простимулировать небольшой подачей энергии. По курилкам института периодически разносились новости о конфликтах с местными жителями. Но домыслы были такими дикими, так противоречили логике, что Нарнина непроизвольно морщилась. Перед тем, как получить доступ к необходимым для работы данным, прошла несколько тестов. Некоторые из них заставляли сомневаться в душевном здравии их придумавшего. Ну что хотят выяснить, когда дают сложить, а потом перемножить пятизначные цифры , в уме и за пару секунд? Причем правильный ответ не столь важен. Давали читать какие-то бессвязные тексты и требовать трактовать прочитанное. Когда казалось, что все, что кто то здесь сумасшедший, ее приняли. На какое -то время предчувствия оставили ее в покое. Работа не пыльная,не по тематике, но с обильным фантастическим чтивом. Которое надо было понять, а желательно и попробовать. Откуда-то появлялись странные наставления, словно из учебника по магии и от не требовали применить написанное. По началу удивлялась. Потом привыкла. Однажды, перед сном перечитывая листок непривычно плотной бумаги, которую хотелось назвать пергаментом, что-то изменилось. «Поворачивая кисть левой руки указанным способом проговаривай про себя следующий слог.» — читала она, следуя предписаниям. И в этот момент волна легкого онемения прокатила по руке и, переведя взгляд с листка, на указательный палец не поверила сама себе: там кружился крошечной юлой шарик, красного цвета и размером в миллиметр. Еще считая это иллюзией, отпустила его. Едва слышный треск, суть пахнуло паленым лаком и на столешнице горелое пятнышко. На утро, во взгляде профессора, после демонстрации возникло странное и как бы горькое облегчение. Дескать, ну вот и все. С этого момента свободного времени почти не осталось. С нее требовали не только усвоения новых заклинаний. Теперь это называли только так. Но и совершенствование в старых. Ее рекорд был маленькая сфера диаметром в палец и пробивающая доску в три пальца толщиной. Она начала видеть электронные устройства, даже не включенные, даже сквозь стену. Могла заставить их работать, без подключенного питания. Могла чувствовать чужое настроение вплоть до нюансов. Изменять напряжение, а то и направление электромагнитных полей. И только одно ее смущало. Все, чему ее когда-то научили, оказалось под глубоким сомнением. И эта раздвоенность, это сочетание шаманизма с набитыми совершенной техникой лабораториями, порождало мучительную раздвоенность. Плохо доступное даже ей обоснование этих эффектов грозило нервным срывом. В один и таких дней, этот вещий кошмар, явился к ней. Как насмешка над усилиями врачей. Как вызов разуму. Как дыхание бездны, что наполнена страданием. Она вдруг поняла, что усиление видений прямо связанно с теми упражнениями, что ей упорно навязывают. В том кошмаре было еще что-то. Какое-то утверждение, что совсем рядом собираются совершить глупость, которая погрузит мир во мрак. Но на этот раз выяснить, правда ли это, было просто. Перед пробуждением она запомнила место. Серый коридор, который упирался в толстые, герметично закрывающиеся ворота. Второй подземный уровень. Лаборатория №13. Спросить, что в ней делается не сложно и она знает у кого.
— Присаживайся, Нарна, присаживайся. Не желаешь чего-нибудь. Чай, вино, сигарету, ах, ты не куришь. Так что тебя привело ко мне. Сразу говорю, если ты устала от наших опытов, то прошу тебя, потерпи. Через два — три дня получишь отпуск. Только вот закончим кое-что.
— Об этом кое-чем я и хочу говорить, профессор. Только сейчас я не желаю слышать, что у меня нет допуска. Ставки неприемлемо высоки.
— И что же ты хочешь знать? Точнее, что ты собираешься мне поведать? Причем ту твой допуск. Он, кстати, и так неприемлимо велик. О том, чем ты занимаешься на самом деле, во всей стране знают человек десять. О материалах, что ты читаешь и того меньше.
— Простите, но я вынуждена настаивать.
— И что ты желаешь знать?
— Над чем работает 13-я лаборатория? Откуда берутся эти книги, что вы мне приносите. Что означают проступающие у меня способности? Учтите, ложь я почувствую.
— Расскажи мне о причине, что побудила примерную ученицу и пай-девочку так говорить со своим на ставником.
И она рассказала. О том, как с раннего детства ей снились сны, которые потом сбывались. И о том, как на них влияют ее странные занятия. О том, как она может найти решение задачи даже не думая о ней. О том, что однажды, читая новое мистическое задание, она увидела, как должна выглядеть в оригинале эта запись. Странные письмена, прихотливая вязь, округлый узор. Однажды привиделось существо, наполовину человек, на половину конь. Оно стояло около высокого камня с плоской вершиной и что-то писало в книгу. Письмо точно такое, какое привиделось накануне. И над всем этим царил черный замок. Он покоился на скале, окруженный пропастью. И, что не понятно, вокруг ровная степь. Вид замка был омерзителен до ужаса. Каждый камень его кладки, словно выдран из могилы родного человека. Каждая башня, как гвоздь в твой гроб. Но могила не конец, в том то и дело. Это начало бесконечного и тяжкого служения. Цитадель вечности. И последний штрих. Сегодня она проснулась от того, что увидела замок на месте института. Холмы сглажены, словно от взрыва. Земля усыпана золой. Небо низкое, вот-вот упадет. Угрожает грозой. И глубокие подвалы замка, далеко внизу. И замковый камень, подобный корню. Ведут к нему ворота, герметично закрывающиеся. Выщербленная краска, которая складывается в узор «Лаб...я №13». Нарнина поведала профессору, что узнала его еще на экзамене. Поскольку видела, как он, с выражением полного отсутствия надежды, ужаса от того, что видит перед собой и что это сделал он сам, пятится от лабораторных ворот. И падает.
— На основании вышеизложенного прошу все-таки ответить мне. Какова тематика 13-й лаборатории?
Сверс молчал. Смотрелся куда старше своих лет. Горбился как от неподъемного груза. Но только на мгновение. После видимой, интенсивной, но короткой внутренней борьбы его взгляд обрел твердость принятого решения.
— Скажи, ты читаешь газеты? По твоему недоумению вижу, что нет. Ты знаешь, что между нашей страной и другими странами уже много лет нет взаимопонимания. Что много лет мы соперники не только в науке. Что арсеналы растут. Армии последние полгода не вылезают с полигонов. Это не просто так. Как ты знаешь, канал можно обнаружить с большого расстояния. Виноваты в этом сами условия его открытия. Так вот, мы точно знаем, что у них тоже есть канал и институт, на подобии нашего... Постой, не перебивай. Так вот, ты права. Там , за порталом, действительно новый мир и населен он людьми, как и наш. Твои учебные пособия оттуда. Здесь, в нашем мире твои способности уникальны. Именно они обратили наше внимание на тебя. Когда ты представила свою работу, некоторые ужаснулись. Кто-то даже додумался до того, что принялся искать шпионов. Я говорю это, что бы ты знала, мы тебя ценим. Но подумай. Наша страна не сможет противостоять врагу. Более того, из источников по ту сторону канала мы знаем, что противник тоже ищет там союзников. Волей судьбы мы нашли их раньше. А если найдут их другие, то перевес станет просто подавляющим. У нас нет выбора. Ты нам нужна. Как страховка. Только ты сможешь наладить с ними контакт. Твои способности не являются на той стороне чем-то исключительным. И наш собеседник тоже маг. Вы с ним поладите, я уверен. Что касается твоего ужаса, что чужое не редко вызывает подобные эмоции. Не принимай их близко к сердцу. Твоя страна нуждается в тебе. Нуждается в новом союзнике. Решайся. Робкие попытки сопротивления были подавлены всей мощью интеллекта. Отдельные разрозненные очаги сопротивления нещадно поражались точечными ударами оружия из арсеналов много мудрых пропагандистов. Она просила время подумать. Ей был дан срок до утра. Утро не наступило. Противник перешел в наступление. Гибли города. Нарне было заявлено, что отказ не примут. Этот миг еще долго преследовал ее. Много и слишком долго она жила на свете. Жизнь вокруг, все эти годы, била неиссякаемым источником горя, но миг, за секунду до того как все изменилось, она никогда не забывала. Стоило закрыть глаза, подумать, что когда-то было иначе, видела комнату. А в комнате молодая женщина. Знакомая и не знакомая одновременно. Всегда спиной, как жест навсегда ушедшего. Она стояла у окна, еще не зная, что произошло. Подступала ночь, зажигались первые звезды. Воздух запах ночными цветами. Сердце щемило от невиданной, какой-то отчаянной, красоты. Словно все вечера, которые могли бы быть, но никогда не придут, стремились промчатся перед глазами. Чтобы остаться не надолго, пусть и в чьей-то памяти. Перед тем,как уйти навсегда. Что бы их увидели и попрощались. На горизонте проступало зарево близкой столицы. На это зрелище тоже можно смотреть вечно. Смотришь, и перед внутренним взором встают яркие витрины, загадочная тень бульваров. Неспешные шаги и смех, обрывки песен и мечты. Где-то над городом пошла вниз звезда. Она была медленней, чем обычно, но все-таки прекрасна. Иначе не могло быть в этот вечер. Бежала на встречу своим сестрам, раскинувшимся внизу. Не сезон для падающих звезд, успело мелькнуть в голове. За мгновение до того, как зарево большего города исчезло. Небо подбросило чудовищной вспышкой. Закатный пурпур сменился багрянцем погребального костра, и голова на тонкой и невыносимо длинной шее поднялась вверх, любуясь на хаос разрушения вокруг. Время остановилось. «Так начался мир, который мы знаем» — Нарна замолчала. Чай остыл. Они еще долго сидели не говоря, не двигаясь. Одна продолжая ступать по призрачным тропам былого, другая подглядывая за этим занятием.
— А что потом?
— Да ничего особенного. В комнату, где я стояла парализованная открывшимся зрелищем, ворвался Сверс и прокричал, прямо в ухо, что роскошь раздумий закончилась. Мы открыли тоннель. Я как сейчас вижу это момент. Мы спускались к тем самым, виденным во сне, подземным воротам. Вокруг толпились сотрудники, занятые подготовкой и перепроверкой оборудования. Солдаты занимали места, готовясь защищать, если потребуется, от того, что придет с той стороны. Складывалось впечатление, что никто не знал о том, что произошло на верху. Все были целеустремленные, каждый знал свае место, никаких лишних движений. Никакой тихой паники и растеренности. А может и не знали. К нам пришел тот, чье нынешнее имя — Повелитель. Об остальном можешь догадаться сама. Но я позвала не только для поучительной истории. Ты готова исполнить свой долг?
— Для меня великая радость служить великой Нарне, хранительнице нашей памяти, нашего народа, нашего закона.
— Я подобрала для тебя проводника. Не медли, самое позднее через полчаса отправляйся к 5-му оазису. Живи там тихо, не привлекай внимание. Жди. Ты сама поймешь, что надо было ждать, когда это произойдет. Извини, что не говорю конкретно, но так надо. Наша надежда столь робкое создание, что может убежать прочь, как только услышит свое имя. Иди.
Нарна стояла и вглядывалась в поднятую ветром радиоактивную пыль. Она скроет следы беглецов и все будет хорошо. Если это слово здесь применимо. Хотя почему нет, жизнь закончилась вместе с тем вечером, а потом нельзя долго обманывать судьбу. Она долго оставалась в дураках, но этим вечером возьмет свое. Повелитель, так зовут его те, чья память слишком коротка. Но Нарна помнит все. Они с профессором бегом спустились к 13-й лаборатории. Все было готово. Бездна энергии хлынула в никуда. Нарна должна была контролировать этот процесс. Грань, которая отделяла этот мир, от того, куда они сейчас ломились, была слишком тонка. Она не подчинялась привычной логике расчетов, чтобы процесс шел как надо, была нужна она. Ориентируясь не только за счет опыта и знаний, а и специфической интуиции, которая их с успехом заменяла, проверяя точность приема по восьми параметрам, которые позже назвали чужим словом «преломление». Полная сосредоточенность не мешало сомнениям. И лишь подленькое чувство, что решение принято за тебя, позволило открыть туннель куда-то. На месте ничего появилось нечто, и пришел Он. На переговоры с руководством ее не пустили, конечно. Она и рада, поскольку после прихода чужака не могла толком ни есть, ни спать. Что-то готовилось. Не смотря на избиение, учиненное врагом, война продолжалась, хотя ее исход был очевиден. Скаррон (так звали пришедшего) пришелся очень к стати. По обрывкам разговоров и мыслей можно было судить, что его авторитет постоянно рос. В чем заключалась его помощь, понять не удалось. А вот ее результат очевиден. Не долго торжествовал победитель. Оружие возмездия было готово в неправдоподобно короткий срок. Вложено в трясущиеся руки немногих уцелевших генералов. В коротких и обрывочных радиограммах с территории врага, которые полетели в эфир, было недоумение, переросшее в панику. И вообще, как сказал знакомый техник, чьим хобби было радио, можно было подумать, что к передатчикам пустили сумасшедших. Грустное праздненство, не то победа не то просто возмездие. Разработка планов, послевоенного восстановления. Скаррон и здесь был не заменимым советником. Вот только не задача, его советы были не на много лучше того вреда, который были, по идее, должны исправить. Первоначально эти идеи порождали протест и связанные с ним слухи. Но быстро сошли на нет. Даже самые принципиальные противники постепенно сменяли свое несогласие на восторг разной степени буйности. Профессор Сверс не участвовал в этих дискуссиях, что спасло его и саму Нарну. Она потом долго думала над тем, почему распространяя свое влияние, Скаррон не подмял под себя больше народа. Почему, как правило, использовал обычное убеждение, хотя мог заставить. Сил, наверное, не хватало. Позже поползли слухи, что в лаборатории все холодильники забиты мертвецами. О том, как пришелец едва ли не купается в останках, завывает страшным голосом, от которого хочется бежать. Но слушатели не могли бежать, поскольку просто обмирали. Последний рассказчик, охранник нижнего яруса, будучи пьян в стельку, углядел сомнение в глазах. Он крикнул, срывая с головы берет: » Мне 23 года!». Подставляя обозрению седой ежик волос. Хотелось верить, что с лабораторией это не связано. Но однажды удалось подсмотреть, как самоходная тележка, нагруженная телами скрылась в воротах лаборатории. А с виду все шло как надо. Но ход дел, по началу настоящий, постепенно заменялся имитацией. И в очередном бреду, заменившем собой сон, прошелестел голос — «Беги.» Проснувшись, побрела на свой пост. И только тогда обратила внимание на то и дело попадающихся людей с мертвыми глазами. Что-то почти случилось. Никогда, ни в момент случившегося, ни позже, не получалось реконструировать события того дня. Она не дошла до своего места. Словно вихрь пронесся по всему комплексу. Обжигающий холод, для которого не было препятствий. Бетон и кирпич, как промокашка против наводнения. Далеко внизу, скорее угадывались, чем были слышны короткие, быстро захлебывающиеся очереди и одиночные выстрелы. Она побежала. Все бежали. Кто-то вниз, помочь товарищам. Кто-то на выход, не разбирая дороги. Кто-то не туда и не сюда. Офицер с мертвыми глазами достал пистолет и выстрелил в солдата. Потом еще в одного, выбирая его в толпе. Третий не стал ждать и успел выстрелить первым. Прямо перед Нарной какой-то человек в штатском, до этого шатавшийся как пьяный, достал свой пистолет и всунул себе в рот... До выхода добежала. по-видимому, быстро. Просто не помнила. Обнаружила себя в гараже, споткнувшейся о тело очередного самоубийцы. Суетились люди. Вздрагивали на холостом ходу моторы бронемашин. Лязгали затворы и металлически шелестели пулеметные ленты. Никто не знал к чему, но все готовились к тому, к чему умели, к бою. Рация мертвого, прорываясь сквозь выстрелы, вопрошала подкреплений, недоумевала откуда «они» только берутся и почему пули малоэффективны. Запрашивала полковника. Поднимаясь Нарнина посмотрела на плечи своей преграды и поняла, что полковника не дозовутся. Хотела было сказать просящему об этом, но передумала, дабы не создавать панику. К ней подскочил давешний собеседник, рано поседевший рассказчик и потащил к одной из машин. Забросил внутрь и крикнул водителю «Гони». Тот погнал. Нарнина краем сознания отметила, что рация полковника теперь молчала. Стволы пулеметов развернулись ко входу в гараж из внутренних помещений. Машину вынесло наружу. За спиной заговорили и быстро слились в тяжелом грохоте пулеметы. Грохнули гранаты. В первое мгновение воображение представило хозяйке, что ничто не уцелеет в вихре огня и стали. Но пулеметы стали замолкать. Самоуверенный грохот превратился в жалкие вскрики, полные муки. Ее машина была метрах в ста, когда вдогонку выскочил еще один броневичек, стреляя назад. Практически сливаясь с бетоном, к нему метнулись серые тени. Мотор заглох. Через секунду заткнулся пулемет. Послышался, или показалось, крик. Внутри хлопнула граната, последняя дань героизму и ли отчаянью. Машина уткнулась в отбойник. Потрясенный водитель молчал. В точности, как привиделось когда-то, мимо неслись остатки садов. Угли и зола. Нарнина почувствовала как бы легкий удар. Она точно знала, что в этот самый момент свершилась вторая часть того же видения. Там, под слоями земли и бетона, упал профессор Сверс под мертвым взглядом того, кого в будущем назовут повелителем. А само будущее окрасится цветом ночи на пожарище. * * * Последующие годы плохо запомнились. Никаких мистических прозрений, ничего сверх естественного. Только тупая изнуряющая работа. Сначала поиск и организация выживших. Потом мародерство в пустых и выжженных городах. Потом поиск места, где можно укрыться. Организация общины. Когда обнаружилось, что Нарнина жива, единственная из видевших Падение своими глазами, ее назвали бессмертной. Это не вызвало страха. Напротив, утратившие человеческий облик члены общины прониклись сознанием собственной исключительности. Смотрите люди, нами правит бессмертная, а значит и мы будем живы дольше вас. Вокруг тоже, какая никакая, но текла жизнь. Потихоньку организовывались те, кто оказался на менее пострадавших участках. К счастью погибли не все города. Наиболее целые послужили основой Конфедерации. Она медленно, но верно набирала силу. В нее вошли даже несколько городов бывшего врага. Перед лицом полной гибели Пришлось забыть обиды, благо у обоих сторон были аргументы, что развязали войну не они. Будущий старейшина будущего 9-го оазиса как-то даже пришел к Нарне, звал к себе. Но она, помня, что большая цель — доступная цель, не согласилась. Она знала, что прошедший во врата помнит о ней. То, что нет никаких сведений о бывшем лабораторном комплексе не давало особых надежд. Повелитель просто обживается на новом месте и копит силы.
Когда человеческую популяцию захлестнула волна мутаций о Нарне больше не вспоминали. Конфедерация полностью изолировалась от остального мира. Да и само название -Оазис предполагало, что снаружи его ничего интересного нет. Поэтому старейшины были не готовы к тому, что пустыня стала приходить к стенам Оазисов не только в виде беженцев-мутантов и песчаных бурь.
Нарна усмехнулась и подмигнула висящему над ней, какому-то мутному, светилу. Какие только глупости под этим солнцем не творились. И лаборатории конфедератов среди поставщиков глупости не на последнем месте. Все, что по внешнему виду не похоже на человека они называют мутантами. Надо отдать им должное, в большинстве случаев это правда. Но это большинство практически не опасно. Исходящее от них зло давно известно. Ну ударят, ну выстрелят из какого-то самострела. Могут и съесть. Это страшно простым, естественным страхом, перед реальной опасностью. Но то, что проморгали появление других «мутантов», преступление. Мутанты, которые летают ночью на крыльях тумана и пьют кровь. Появляющиеся в языках пламени. Мутанты, против которых не всегда эффективны оружие и взрывчатка, но которых можно удержать древними знаками и ритуалами, предназначенными для не нашедших упокоения предков, или духов нижнего мира. Единственный раз, когда Нарна пыталась вмешаться, 30 лет назад. Написала письмо, в котором изложила свое видение ситуации. Ее не поняли и вежливо обсмеяли. Бредни невежественных дикарки не интересны занятым ученым. Очень жаль, вместе смогли бы многое. А потом стали замолкать Оазисы. Сначала на бывшей вражеской территории. Потом совсем рядом. ей пришлось говорить с одним из бывших охранников 18-го Оазиса. О тяжких снах, которые пришли и овладели душами, за сутки до нападения. О закате, цвета давно пролитой крови. О том, как под стенами грохотали невидимые барабаны, вызывая двоение в глазах и безудержную рвоту. О дымном пламени пожирающем камень, о том, что продвижение невидимого врага легко узнавалось по смолкшим выстрелам и хору диких криков. Крылатые тени метались над погружающимся в багровую тьму Оазисом. Сам рассказчик не долго мучился воспоминаниями. Тайная хворь источила его и свела в могилу за не полную неделю. А его тело хранило отпечаток чужой силы. Знакомой, очень знакомой. Тогда Нарне пришлось спасать бегством свой народ в первый раз. Потом тоже периодически приходилось бежать. Но теперь все. Слушая рассказ, она вспоминала, что это уже когда-то было. Когда ей предложили новое место для размещения народа она сразу поняла, что все. Она видела это место совсем не давно. Вспомнила, как над этим местом разливался грохот и метались тени. Все, что можно было сделать, это спасти будущее. И это сделано. Больше никаких снов и предчувствий. ЕЕ время закончилось. Предоставим Повелителю насладится победой. Она так устала, ее жизнь была слишком долга. Потом было то, что уже представало перед глазами, когда слышала разказчика. Ни доблесть защитников, ни ее мудрые советы, ни сила не имели ни смысла, ни победы. Скаррон, кладбищенский ворон здесь. Когда ее подхватили под руки и поволокли, она не сопротивлялась.
— А вот и ты моя девочка — Шелест в мертвых ветвях. — твой путь был долог, но привел все-таки ко мне.
Камень, с плоской вершиной, установленный в месте, претендовавшем на звание площади. Согнаные уцелевшие жители. Помесь демона с человеком с разными глазами, горящими предвкушением. Серая тень, как плащ, одетый на мумию.
— Знай же, о могучий повелитель мертвых, что впереди тебя ждут многие победы. И взлетит твоя гордыня выше пепельных облаков. И падут пред тобой 20-ть Оазисов, кто прельстившиь твоей силой, кто под натиском ее. Но помни, что замыслив возвращение, вспомнив о мести, ты вспомнил о своей гибели. Не видать тебе возвращения. В миг,когда ты занесешь ногу в выбросивший тебя мир,падет огонь. Восстанут из того огня Карающий Меч Света и Владыка Огня. Меч повергнет твоих живых слуг. Побегут они, но не найдут себе спасения. Огонь засияет и мертвые слуги твои возопят о покое и получат его. И останешся ты один. И брошен будешь во тьму. Не вернуться тебе, даже не умереть. Глодать тебе свои кости до конца времен, проклиная собственное бессмертие. Гвоздем по стеклу смех. В нем не хватало только веселья, но кроме самой Бессмертной Нарны, чья смерть уже началась, этого никто не заметил. (с) Владимир
|
